Должен сразу же оговориться, предлагаемые ниже заметки и соображения не принадлежат «беспристрастному наблюдателю».
Я изначально сочувствовал делу Brexit-а в силу ряда причин. Во-первых, вызывают большие опасения попытки исполнительных структур ЕС превратиться в большое, щедрое и слабо контролируемое избирателем правительство. При этом правительство мелочное и придирчивое к бизнесу, к частной инициативе. Правительство трусливое и готовое к сговору с любым наглым врагом даже если этот враг на порядок — на два слабее «единой» Европы, не говоря о все еще стоящей на ее охране Америки. Во-вторых, далеко не только на мой взгляд, нет разумных сомнений относительно огромных преимуществ традиционных британских (судебных) институтов перед евро-новоделом, и что одно сохранение этих важных для всего мира институтов (теперь уже потребуется серьезная реставрация) достаточное обоснование для выхода.

Всего лишь шанс.

Победа сторонников выхода при этом имеет высокую ценность, но это «всего лишь» шанс. Как показала история России последних десятилетий самые лучшие возможности можно использовать не должным образом и с результатом, далеко не соответствующим ожиданиям. Тем не менее, кажется очевидным, что нынешняя Россия находится во много лучшем положении и с лучшими перспективами благодаря шансу Августа 1991 го года нежели без такового.

С точки зрения российского предпринимателя.

«Выход из ЕС будет достаточно положительным процессом для Великобритании, сказал проживающий в Лондоне экс-владелец «Евросети» Евгений Чичваркин в интервью Forbes:

«Я надеюсь, что больше его никто не остановит. Если взамен брюссельской бюрократии не начнут фокусироваться на своей, а будут следовать по пути капитализма, на чем и стоит Великобритания, то будущее вырисовывается весьма неплохим. Это победа Бориса Джонсона, что меня больше радует, чем вопросы евроинтеграции. Выход из ЕС может быстрее запустить процесс перевыборов, и я надеюсь, что Борис Джонсон сможет победить».».

«Brexit — хороший пример настоящей демократии, по словам ресторатора Михаила Зельмана:

«Все мои друзья, включая тех, кто вокруг меня, и тех, кто у меня в ленте в Facebook, все голосовали за то, чтобы остаться. Но, скажем так, таксисты, с которыми я люблю поговорить, и люди, которые живут вне Лондона, друзья моих друзей, мои знакомые — они голосовали за выход.
Никакой особой аргументации ни с той, ни с другой стороны я не услышал. Не могу сказать, что я слушал все дебаты, но те, что слышал, — были очень эмоциональными. Популизмом занималась и та и другая сторона. На свободе передвижения внутри ЕС, на гарантиях каких-то прав, свобод, на каких-то вещах, которые касаются всех людей, Brexit не скажется».».

Победа свободы и независимости?

Сравнение с борьбой за независимость Североамериканских колоний хромает. Те оказались готовыми к затяжной войне за независимость в которой поражений было много больше побед. Готовы ли к затяжной тяжелой борьбе раздраженные исламизацией и евробюрократией британцы? Далеко не факт. Не говоря уже о том, что американская элита возглавила борьбу за независимость и сражалась, а не призывала всю дорогу к капитуляции и компромиссу.
Весьма вероятно, в 1832-м промышленники Севера Англии были также готовы сражаться с тем, чтобы те кто платил бОльшую часть налогов получили бы весомое представительство в Парламенте. Американский опыт оказался достаточным для того чтобы стороны пришли к компромиссу Великой реформы 1832 года.
Насколько сравнима группа лидеров во главе с Б.Джонсоном и Н.Фараджем с отцами основателями США. Готова ли она для того чтобы провести страну через бурные годы — очень большой вопрос.

Издержки сепаратизма или цена кампании за ЕС?

Истерика, запугивание последствиями выхода имели заранее предсказуемую и высокую цену. Это была win-win стратегия сторонников Е. С. Наказать Британию за саму мысль об измене европейской бюрократии и превратив ее в пугало для недостаточно лояльных «вождям» из Брюсселя, если решение о выходе все же пройдет.
Естественно все отрицательные последствия многомесячной истерики те кто запугивал инвесторов теперь будут валить на тех кто им не поверил.
При этом сознательно наложенные (объявленные или нет) санкции на Великобританию дадут эффект обратно пропорциональный скорости и глубине рыночных реформ (см. ниже). Чем более свободна экономика тем она более гибка и адаптивна к вешним шокам.

Неочевидные последствия.

Британская элита против, большинство в парламенте против выхода. Насколько реализуемы результаты референдума, поэтому, сказать сложно.
В союзе с евробюрократией местные мейнстримные политики могут постараться оттянуть выход и не исключено, что попытаются провести новый референдум до которого Британия будет иметь все издержки участия в ЕС без очевидных выигрышей.
Уже разыгрываются угрозы поощрения внутрибританского сепаратизма (опасного только в случае Шотландии и только при условии потворства этому сепаратизму в Лондоне. Чего, мягко говоря, исключать нельзя).
Сразу оговоримся, что никакой правовой базы под выходом Шотландии не существует, и при ответственном и жестком правительстве в Лондоне все угрозы людей в юбках — чистый блеф. Воевать они не способны. Права на референдум по собственной инициативе у них нет. Тот что состоялся в 2014-м был основан на специальном (разовом) соглашении с правительством Великобритании.
Более того, даже само существование автономных властей в Эдинбурге — добрая воля центрального парламента (Акт 1998 года — Scotland Act 1998) каковую можно подправить обычным законом, принятым тем же Парламентом. Большинство против выхода в Северной Ирландии не должно вводить в заблуждение. Попытка отделения региона немедленно возродит раскол по линии протестанты — католики и шансы на выход как бы по просьбам трудящихся станут очевидным мыльным пузырем.

В надежде на чудо?

Если произойдет чудо и старые — новые власти Великобритании аккуратно реализуют решение, принятое на референдуме, страну ждут трудные несколько лет. Руководству Е. С. в последнюю очередь нужна процветающая вне союза Великобритания. Чтобы использовать новые возможности британским властям нужно будет принять крайне непопулярные среди чиновников меры — дерегулирование с акцентом на разросшихся в последние десятилетия антидискриминационном (пример того, как статистика найма фирмой работников отменяет презумпцию ее невиновности в дискриминации) или позитивно-дискриминационном, «зеленом», «антимонопольном» регулировании. Потребуется куда более значительное чем в 2009—2012 сокращение социальных расходов, контр-реформа судебной системы с возрождением классического независимого британского суда. Чистка авгиев конюшен законодательства, избыточного и построенного на безумном допущении о возможности решать любую проблему принятием закона ей как бы посвященного.
Тогда результат будет очень хорошим для страны и очень плохим для брюссельских правителей.
Перспективы такого варианта кажутся мне маловероятными. Прежде всего, в силу сохранения всеобщего избирательного права и мотивацией, стоявшей за решением о выходе. Часть тех, кто голосовал против, воевали, таким образом, с мифической либеральной угрозой и за идеал огороженной от мировой торговли Британии в которой их не слишком квалифицированный труд будет востребован (позиция части профсоюзов).
Умеренно-позитивный сценарий возможен в случае победы в США на выборах Трампа. Это даст свободу маневра новому правительству и заставит еврочиновников уступать на переговорах о новых таможенных отношениях и по свободе передвижения.
Сама победа сторонников выхода на референдуме может дать определенный импульс кампании Трампа. Ведь это, в том числе, и победа над политкорректностью,накопившаяся ненависть к которой стала главным мотором кампании миллиардера-застройщика.

Уроки: национальная мобилизация и окно возможностей.

Британский референдум показал, что даже в самых неблагоприятных условиях национальная мобилизация может перевесить и неудачную конъюнктуру и настоящий психологический террор и самоисполняющиеся прогнозы — угрозы и многое другое.

Не стоит, однако, обольщаться. Если у лидеров нет решимости и заранее поставленных целей и плана их достижения (как было в случае с реформами М.Тэтчер) — скорее всего, свой шанс они упустят.
Добиться в разумной перспективе улучшения экономического положения Великобритании и тем самым продлить мандат можно только при проведении радикальных рыночных реформ в сочетании с откровенной политикой наказания левых — фанатиков Е. С. Тех, кто никогда не проголосует за свободу и частную собственность. Они должны быть первыми «освобождены от бюджетной зависимости».
Но даже самые благоприятные результаты не окажутся исторически прочными (опять таки напомним опыт реформ Тэтчер которые не решились отменить лейбористы, придя к власти, но которые теперь поносятся теми самыми людьми которые голосовали за «остаться в ЕС»). И тут уже вопрос — есть ли планы и есть ли воля по реализации их с использованием той же националистической мобилизации по лишению сначала чужаков, а постепенно и части сугубо своих паразитов, незаслуженной привилегии участия в выборах. Только таким образом можно распахнуть окно возможностей на поколения и привести к повторению сцен, подобных позорному ликованию в день похорон леди Маргарет.
Означают ли мои пессимистические оценки того, что по-моему «все было зря», что результаты референдума ни к чему хорошему не приведут?
По-моему — нет. В последние десятилетия ЕС-овская бюрократия все более явно проявляет себя как враг свободы и собственности, как организация жадных до власти и ресурсов бюрократов вырвавшихся из-под эффективного контроля избирателей. Удар по этой структуре нанесен весьма чувствительный. Попытки расширения контроля над рынками и частной жизнью, новые проекты замещения европейского избирателя завезенными дикарями, весьма вероятно, будут заморожены на годы при любых сценариях дальнейшего развития событий. В этом смысле все люди, для которых свобода и собственность — суть нравственные ценности — выиграли от усилий честных британцев и выиграли немало.

P.S.

Уже в 1990-е годы стало очевидным, что после краха социалистического эксперимента на Востоке, Запад вовсе не окреп в решимости двигаться к большей свободе. Напротив, продвижение к социализму или, точнее, к новой несвободе становится все более заметным. Оно включает в себя и экспансию тиранически заботливого государства. И эрозию (если не сказать разрушение) свободы слова, и подрыв свободы религии с навязыванием нового светского культа как официального, господствующего. Движение это явно не началось в 1990-е. Напротив оно было заторможено реформами Тэтчер, Рейгана и Коля.
Опыт постсоциалистического перехода доказал — самые невероятные изменения возможны, если есть пускай и небольшое меньшинство готовое к интеллектуальному, моральному вызову. Которое понимает, что происходит, имеет цельное представление и продумывает заранее планы построения “свободного общества”.
Тот же отказ от удавки всеобщего избирательного права возможен, если заранее этого хотеть — что строго доказано примерами Эстонии и Латвии. Есть исторически недавние примеры резких сокращений разбухшего и распухшего государства как по расходам, так и по функциям (классический Новая Зеландия).
Перспектива резкой смены отката от свободы к новому, более основательному чем ранее, продвижению к свободе — выглядит сейчас чистой фантазией, однако реализация ее куда более реальна, чем многим сегодня кажется.