Мало что навевает такую грусть и безысходность, как ежегодные акции памяти августовских событий 1991 года. Каждый год десятки нафталиновых «защитников демократии» собираются у Белого дома и Мариинского дворца в Петербурге, чтобы перед редкими камерами «независимых» СМИ в очередной раз высказать заезженные пафосные слова про всеобщее воодушевление и ветер перемен. Каждый год рунет переполняется интервью и колонками демократов первой волны, гордых личной причастностью. Неудивительно, что пьянящий в те дни «воздух свободы» - едва ли не единственное их яркое воспоминание в жизни.

Разгадка одна: в августе 1991-го случился переворот сверху, подаривший иллюзию всесилия обломкам гражданского общества. Этой иллюзией демократическая оппозиция питается по сей день — ввиду отсутствия иного повода для гордости. И все, что сегодня ей остается — в узком кругу таких же политических полутрупов делиться воспоминаниями о «потрясших страну» августовских днях под бдительным присмотром ОМОНа, численностью в два-три раза превышающего собравшихся на поминки несбывшейся мирной революции. Мы здесь власть. Мы придем еще.

Будем честны: вышедшее в те дни на улицы активное меньшинство обеих столиц было не более чем статистами. При всем уважении к погибшим Комарю, Кричевскому и Усову — это была трагическая случайность, но никак не результат уличных боев ельцинских сторонников с подчинявшейся ГКЧПистам армией (де-факто боев не было, за исключением пресловутого инцидента с БТР в тоннеле Садового кольца).

Все последующие узловые точки новейшей истории России неумолимо вели страну к чекистскому реваншизму с диктатурой-лайт, в эпоху которой мы имеем несчастье (а может, на фоне нашего мрачного будущего — и счастье) жить. Расстрел мятежного парламента в октябре 1993-го, запредельно гнусная президентская кампания «голосуй сердцем» летом 1996-го, две чеченские войны с десятками тысяч погибших, гибель «Курска», теракт в Беслане и «Норд-ост» - все это обескровливало, парализовывало волю активного меньшинства, убивало и растаптывало ростки гражданского самосознания, пробивавшиеся из-под асфальтовой толщи векового крепостного права и большевистско-сталинских репрессий.

Последним гвоздем в гроб гражданского общества стали массовые задержания 6 мая 2012-го, когда т.н. несистемная оппозиция просто сдала два десятка первых попавшихся под каток путинского «правосудия». С тех дней пестуемый «Дождем» миф о «рассерженных горожанах», готовых с айпадами наперевес призвать зарвавшуюся власть к ответу, растворился дымком латте в уютном кофешопе с бесплатным вайфаем. Ведь пить в мэрии вискарь с Большими Дядями из АП куда приятнее и безопаснее, чем звать граждан на площадь Революции, рискуя лишиться работы на “самой независимой” радиостанции — а то и присесть лет на пять.

С тех пор в обществе за пределами фейсбучного гетто царит ледяное кладбищенское согласие с полным консенсусом.

Готовы потерпеть еще. Лишь бы не было войны. Обама у ворот. Хохлы — фашисты. Турки оборзели. Крым — наш. Его и будем кушать.

Да, в августе 1991-го был мощный всплеск гражданского самосознания, замешанного на тотальной усталости общества от остывающего «совка». Да, совсем необязательно быть тренированным боевиком, чтобы в кипящие дни выйти на площади перед цепью ОМОНа — и по праву уважать себя за гражданский поступок. Но, как показывает наша новейшая история, одного выхода «светлых лиц» на улицы мало. И даже двух майданов, один из которых с «молотовыми» и свержением президента — мало, как за последние два года убедительно доказали братья-украинцы.

Когда нет боеспособного ядра гражданского общества, когда нет критической массы активного думающего меньшинства в крупных городах, готового в любой день по любому поводу выйти на улицы и дать по зубам отрывающейся от народа власти — весь революционный потенциал неизбежно уходит в песок, обращается в прах.

Не может быть полученной в одночасье свободы. Потому что в нашей стране, как и на Украине, свою свободу и гражданское достоинство нужно отстаивать годами, если не десятилетиями. И иногда за них нужно драться. Потому что совок слишком живуч, и, как зомби, постоянно норовит выползти из своей неглубокой могилы, отравляя все вокруг своим смрадным дыханием.

А че выходить, когда выходить-то незачем. И не за кем. Да, сволочи. Да, воруют. Но жить еще можно. Работа худо-бедно есть. Колбаса в холодильнике паршивая, но сойдет. На поход в кино по выходным пока хватает. Че митинговать-то? Детей кормить надо, кредиты выплачивать. Да и «Игра престолов» недосмотрена. Кому больше всех надо — тот пусть и выходит. А мне и в своей бетонной норке уютно. Как припрет — тогда и выйду. Если будет за кем.

Потому что страшно. Страшно выйти за флажки. И правда, зачем куда-то выходить, за что-то бороться, если можно уйти во внутреннюю эмиграцию, забиться в дозволенную щель хобби и клубов по интересам. Пока государственный левиафан не обратил на тебя внимание.

Прячущаяся за сарказмом горечь — вовсе не от того, что десятки тысяч москвичей и петербуржцев в те августовские дни вышли на площади. Невыносимая горечь от чудовищной деградации гражданского сознания, за четверть века досношавшегося до мышей — согласованных с властью оккупантов митингами, разрешенных одиночных пикетов и петиций на Change.org. И на фоне этой чудовищной деградации ежегодная групповая психотерапия «старых демократов» с мемуарами про царящее воодушевление выглядит особенно жалко и убого. Глумливой пародией на параллельную свободную Россию, которая нам приснилась и которую мы бездарно прое…ли.

Александр Невзоров абсолютно прав, утверждая, что главная проблема сегодняшней России — отсутствие за всю многовековую историю настоящей революции. Революции не гильотин и массовых расстрелов, но как акта политической гигиены, который освободил бы народ от перманентного рабства, вечной унизительной зависимости от всегда вышестоящей власти.

Да, во многих отношениях и Пушкин был прав, когда писал о власти как об «единственном европейце» в России (в смысле потенциальной прогрессивности на фоне дремучего народа). Но сегодня у этого «единственного европейца» - мурло ненасытного Сечина, крышуемого столь же прожорливой чекистской молью в Кремле.

От осины не родятся апельсины. В насквозь прогнивших «элитах» с совковой психологией неоткуда взяться людям с истинно государственным мышлением. Неоткуда взяться государственникам-аристократам духа, верно служащим своему народу (как о том фантазировали анонимные авторы цикла «Проект «Россия»). Их дети прекрасно устроены в лондонских колледжах и правлениях крупнейших банков. Их потомки обеспечены на десять поколений вперед. В лучшем случае они станут обеспеченными рантье в США и Европе. В худшем и гибельном — будут править нами.

Не будет никакой «освободительной оккупации» НАТО, как о том с разных сторон баррикад грезят ультралибералы-русофобы и диванные патриоты из клана Гоблина-Пучкова. Во-первых, потому, что сегодняшнему Западу совершенно не нужна оккупация огромного плохо обжитого пространства — все наши недра можно будет скупить по дешевке, сами в клюве принесем. Во-вторых, можно вывести человека из раба. Но нельзя вывести раба из человека, пока этот выход не стал его осознанной необходимостью.

Вспомним ту же «Игру престолов»: «мать драконов» Дейенерис Таргариен освобождает от рабства города Бухты Работорговцев, сокрушает жестоких господ. Но после этого к ней начинается паломничество освобожденных рабов, умоляющих отпустить их обратно к недобитым господам. Назад, в уютное и привычное рабство. Потому что не могут найти себе места в новом мире. Ничего не напоминает?

Никто не даст нам избавленья — ни бог, ни царь и не герой. Или как там в «Вокзале для двоих», в блестящем исполнении еще не разложившегося Михалкова: сама, сама, сама! Вот и весь урок августа-1991.

Но если хочется лишний раз почесать иллюзию всесилия «гражданского общества» - об этом, конечно, лучше не вспоминать. Лучше в очередной, 25-й раз собраться на поминки и старательно изобразить праздничную радость.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Ну, за демократию — не чокаясь.

P. S. На всякий случай, «конструктивно озабоченным» комментаторам: в данной статье автор ничего не предлагает и не ставил перед собой такой цели. Хотя нет, предлагает: завернуться в простыню и дружно ползти на ближайшее кладбище. Ползти, разумеется, предельно тихо, не раздражая идущего следом товарища майора, по согласованному с администрацией маршруту, соблюдая дистанцию между ползущими не менее 50 метров, не препятствуя проходу граждан.