Примечание редакции. В годовщину гибели подлодки «Курск» на нашу почту пришло письмо от автора, пожелавшего остаться анонимным. Мы уверены, что его история должна быть услышана. Верить ему или нет — решать вам. Нам лишь кажется, что нижеследующий текст достоин прочтения.

Август 2008 года, случилось так, что я по пустяковой операции лежал в московской больнице. 8 числа как раз случился первый шок моей жизни, Россия занялась «принуждением к миру» грузин в Южной Осетии. Интернета и смартфона у меня не было, основным источником информации был старенький «Волкман» с ФМ-радио, настроенным на волну «Эха Москвы».

Так как отделение было научно-исследовательское, в одной палате со мной находился ничем не приметный, грузноватый мужичок около-пенсионного возраста, который в основном лежал на кровати, почитывал какие-то газетки. Мужик, как оказалось, несмотря на свою вопиющую простоту, оказался совсем непростым, и довольно рассуждающим человеком. Как-то попала мне в руки, по-моему «Комсомолка», и я её от нечего делать вертел в руках. День, пациенты разбрелись кто на процедуры, кто в парк, подышать московским воздухом. В палате остались только я и Лёша (имя изменено). В газете, которую я вертел, я наткнулся на статью про годовщину катастрофы «Курска», и, лежа на кровати, сказал что-то типа:

— Восемь лет прошло, а так и непонятно, что с «Курском случилось»…

И тут Лёша, обычно пребывавший в болезненно-меланхоличном состоянии духа, заметно оживившись, повернулся ко мне, и произнёс:

— А знаешь, что всё на самом деле не так было?

— Знаю, что там торпеду заклинило, а власти не захотели спасать экипаж.

— Нет, всё было совсем не так.

И он рассказал свою историю жизни. Простой рабочий, окончил ПТУ, потом три года служил в армии в одной из стран Социалистического лагеря, а по возвращению устроился на оборонный завод, связанный с радиолокационным оборудованием кораблей и подлодок, женился, родил двоих детей. Неоднократно ездил в командировки на Дальний Восток, монтировал оборудование. В середине 90-х дослужился до начальника слесарного цеха. Потом случился август 2000-го, а 12 числа они узнали, что одна из подлодок потерпела катастрофу в Баренцевом море.

— А ты не удивляешься, почему почти все погибшие на «Курске», сплошь офицеры? — продолжил Лёша, — А очень просто, экипаж этот был «наградной», ну то есть, собрали с берега всех штабных офицеров, и отправили «в поход», им потом после этого пойдут повышения в должности, награды, они обычно так делают.

— Вышла она (АПЛ «Курск»), значит, в море, учения проводить, и направилась в квадрат стрельб межконтинентальными ракетами. Туда еще «Пётр великий» подогнали, Путина пригласили. В заданное время« Курск» в квадрат стрельб не вышел и не поднялся в надводное положение, это уже потом поймут, что за толчки в море были. В соседнем квадрате стояла НАТО-вская подлодка, наблюдала за учениями по договору, и в этом квадрате пошел сигнал SOS. Отправились искать, нашли. В квадрате наблюдения НАТО-вских подлодок, на дне.

— А всё почему? — спрашивает меня Лёша, — да потому что этот козёл Лячин решил перед американцами вы****ся, пройти в десятке метров от пиндосов, нос им утереть. Ну, вот и не рассчитал, столкнулся с американцами в лоб и потом по касательной. Первый отсек затопило сразу, потом начался пожар, а за ним взрыв регенерации, он и убил всех во втором отсеке.

— Погодите, а как же торпеда?

— Какая на х** торпеда? Не было никакой торпеды… Их туда и не загружали.

— А через пару недель к нам в цех пришло задание сделать понтоны для отпиливания носовой части, они хотели скрыть то, что случилось. Мы очень быстро, за две недели, их изготовили. Её потом закрытую тканью еще вытаскивали, чтобы никто не увидел, что там дыра от столкновения, а не от взрыва.

— А американцы?

— Да что с ними будет-то? Договорились уладить, уладили, они же, понимаешь, это дело могут.

PS. Выписавшись из больницы, я конечно попытался проверить информацию как мог. Да, действительно, завод такой на востоке Москвы есть, и он занимается подлодками.

Сам же Лёша не похож на вруна, слишком уж он простодушный и открытый мужик был.