О смерти Бориса Ефимовича Немцова я узнал, наверное, одним из первых в силу рабочей необходимости. Сидел себе февральской ночью в гордом одиночестве в редакции, тогда я трудился тогда выпускающим местного петербургского информагентства, и лениво обновлял новостную ленту разнообразными скучными новостями. Внезапно зазвонил рабочий мобильный телефон, через секунду заорал и рабочий стационарный, подключился к вакханалии и мой личный смартфон. В личных сообщениях Фейсбука тоже началась паника.

• Да, слушаю!, — как можно более бодрым голосом ответил сонный я в черный кирпич рабочего мобильного на звонок нашего криминального московского корреспондента.
• Записывай! Сегодня в Москве был застрелен известный политик Борис Немцов!, — выпалил запыхавшийся журналист.

Я моментально проснулся и вывалил на сайт новость короткой строкой. Почти до самого утра корреспондент звонил мне, сообщая про новые обстоятельства. Кажется, я тогда едва ли не стер пальцы в кровь.

Через пару дней в Москве и Петербурге состоялись шествия памяти покойного Бориса Ефимовича, ставшие самыми крупными акциями оппозиции после болотных митингов.

Впрочем, почему только оппозиции? Я прекрасно помню самое первое шествие — тогда на улице я увидел несколько десятков своих совершенно аполитичных знакомых. Что-то вынудило их выйти на улицу. Возможно, пугающе красивое, почти кинематографическое убийство известного политика в самом сердце страны практически у Кремля. В самом деле, если Немцова можно невозбранно застрелить в центре Москвы, то безопасность среднестатистического гражданина и вовсе растворяется в черной воронке абсолютного ничего.

И вот. Со дня убийства Бориса Ефимовича прошло два года. С исполнителями и заказчиками как-то что-то не того, что, впрочем, уже давно не удивляет. Неделю назад в Петербурге и Москве снова состоялись акции памяти покойного. В петербургском шествии я, давно уже не посещающий подобные мероприятия, традиционно принял участие, прибыв на место в компании господ из движения “Весна”, той самой молодой шпаны, которой смело можно передать эстафету.

Людей, кстати, в этот раз вышло меньше, чем два года назад — в общем и целом от трех до пяти тысяч. Однако, что невыносимо радует — политшизу на шествиях памяти Немцова традиционно можно пересчитать по пальцам. Каюсь, я заметил всего два украинских флага, ну и еще пару-тройки городских сумасшедших с шизофреническими плакатами. Зато триколоров было в избытке, что невыносимо радовало. Оппоненты тоже были спокойны — на митинге на Марсовом поле, которым завершилось шествие, лениво раздавал какие-то газеты одинокий НОДовец. Кстати, никого не задержали вопреки тому, что шествие не было согласовано.

К покойному можно относиться по-разному. Я, например, когда Борис Ефимович был жив, страшно критиковал его в текстах. Однако что-то непонятное происходит в стране, где мосты называют в честь двусмысленных чеченских деятелей, но одному из демиургов новой России не могут поставить даже мемориальную доску. Нехорошо, надо бы исправить.