В недавних статьях «Сирия-революция» и «Сирия-война», автор, Владимир Журавлев, излагает резко критический взгляд как на режим Башара Асада в Сирии, так, в каком-то смысле, и на арабский мир в целом. С частью оценок можно, очевидно, согласиться: с оценкой странной помощи сирийской оппозиции со стороны Запада, с формулировкой основных задач Путина в Сирии. К слову, все они, худо-бедно, решены.

ТВ-картинка, как российские саперы разминируют Пальмиру, рисунок, которой был изображен на учебниках Древней истории в далекие советские годы, вообще, наверное, могла бы стать предметом невыдуманной гордости любого правительства — Горбачева, Ельцина, Путина, Навального. Согласен с тем, что воевать дорого, и что очень странным выглядит почти одновременная восьмидесятипроцентная якобы поддержка российским населением, как присутствия войск, так и их вывода.

Со многим вещами, однако, согласиться сложно. С точки зрения фактов (тут не очень много) и, самое главное, с точки зрения мировоззренческой.

Для начала (понятно, что статья не об этом, и не это тут самое важное, ну просто тема отдельная), не соглашусь насчет «нового Афганистана». С самого начала было понятно, что ничего подобного введению 80-120 тысяч человек нынешний российский режим не может себе позволить и не позволит. Коллективный Пархоменко дежурно бился головой о стену на эту тему, но лично я никогда не относился к этому всерьез.

Теперь по основной сути. Не готов согласиться с односторонней и сугубо негативной оценкой сирийского режима и шире — немногочисленных светских арабских режимов. Я-то как раз думаю, что при всех наших понятных вопросах к арабам (где же ваши Нобелевские лауреаты?) светский режим здесь, тем более в условиях нарастания воинствующего исламизма, — как раз то, что мы вполне могли бы поощрить. Да, Башар Асад был диктатором, но, очевидно, не самым жестоким. Да, Асад и его предшественники дружили с СССР, и за это мы его тоже не любили и не любим. Но наши вопросы в любом случае не к старшему Асаду. Здесь мы подходим к тому, чего в статье нет или почти нет.

Чтобы правильно понимать причины протеста, нужно понимать не только природу режима, но и вектор его развития. Не бином Ньютона, что режим Асада-младшего сразу же стал эволюционировать в сторону свободы. Практически немедленно с его приходом к власти началась либерализация. Сначала политическая, несколько захлебнувшаяся, а потом, с 2004 года — и экономическая (об этом пишет и Владимир Журавлев, но вскользь). В 2000—2001 выпустили многих политзаключенных, разрешили частные СМИ, разрешили критиковать старого и нового президентов. Разрешили, хоть с ограничениями, социальные сети.

С 2004 разрешили частные банки, отменили репрессивное налогообложение. С 2004 до 2010 года ВВП Сирии прибавлял по 5-6% в год, подушевой ВВП по ППС вырос с $4800 до $6400, при том, что население за тот же период росло на 400 тысяч человек в год. До начала гражданской войны в Сирии не было политических казней, политических убийств, массовых тюремных приговоров или длительных сроков.

Асад, является относительно цивилизованным авторитарным правителем вовсе не потому, что его жена не носит хиджаб, а потому что он начал реформы в своей стране. Можно сказать — был вынужден начать, но ведь многие их тех, кто вроде как «был вынужден», так в своих странах ничего и не начал. К слову, король Хусейн, женатый на англичанке, и его сын, нынешний король Иордании Абдалла — тоже выглядят вполне цивилизованными и секулярными (с оговорками, в арабских границах, но все же) людьми. Для сравнения можно взглянуть на ключевого союзника Штатов в регионе — Саудовскую Аравию, с архаичным режимом и 80-летним старцем, сыном первого короля Абдул-Азиза 1880 года рождения, на троне.

Да, либерализация и приватизация в Сирии происходила с участием «правильных людей», родственников, но как без этого, тем более на востоке?

Резюмируя, я не очень понимаю, почему либералам, в том числе российским, не нужно это поощрять, а следует говорить, что арабы все равно ни на что, кроме диктатуры, в какой-то из форм, не способны, что живут они в XV-м веке, и, чем меньше их на земле останется, тем оно лучше (об этом ниже). Чего же мы тогда от них вообще хотим, если и такая либерализация нам не нравится?

Что касается алавитов, то я не стал бы, вслед за автором статей (статьи Журавлёва, прим. ред.), однозначно утверждать, что это шиитская секта. Некоторые мусульманские теологи, например, известный консерватор от ислама в XIV веке Ибн Таймийи утверждал, что «алавиты отошли в своих взглядах и религиозной практике от доминирующих исламских направлений так далеко, что во многом потеряли право считаться частью ислама вообще, превратившись в особую религию — смесь ислама, христианства и доисламских восточных верований («джахилия»)». Тут же про их недавнюю историю: поддерживали русских против турок при Екатерине Второй, Бонапарта против мамелюков — «единоверцев» и т. д. «Алавиты …дистанцировались от мусульман и охотнее сближались с христианами, на женщинах которых нередко женились». «Светски ориентированное руководство алавитских общин и в Турции, и в Сирии в течение ХХ века, как правило, поддерживало секуляризацию общества и гражданское равноправие, независимо от конфессиональной принадлежности. (здесь же). Сирия, кстати, всегда отличалась веротерпимостью, здесь до сих пор существует древняя Антиохийская православная церковь.

Кстати, запрет на передвижение по стране евреев начался вовсе не с Асадов; он восходит к 1948 году, когда, как автор совершенно верно пишет, в стране была многопартийная демократия и не было никаких алавитов у власти. Эта мера действовала как во всех арабских странах, так, для арабов, и в Израиле. А чему тут удивляться в условиях фактически непрекращающейся войны? Мечети алавиты начали строить совсем недавно, и многие из них туда все равно не ходят; у алавитов разрешен алкоголь и т. д. Шииты стали считать алавитов «своими» только с 1973 г, но на то были политические причины. Алавиты в Сирии в массе не жили и не живут лучше суннитов.

Иными словами, формула: «По отношению к своим основным религиозным оппонентам — суннитам… алавиты исповедуют точно такую же геноцидную ненависть, какой пользуются сами» представляется мне очевидной полемической натяжкой.

Что же касается суннитов, то в приведенном автором списке «бывших соратников Хафеза Асада, обиженных его сыном»: бывший вице-президент Халим Хаддам, министр обороны Мустафа Тлас, а также сбежавший премьер-министр Рияд Хиджаб — все, может, по совпадению, сунниты. В нынешнем кабинете министров сунниты — премьер-министр, первый вице-премьер, ведающий вопросами обороны, министр иностранных дел, министр обороны, министр внутренних дел и т. д.

Восстание 2011 года: здесь, как и в истории с вектором развития режима, важно понимать, чего хотят восставшие и вообще оппозиция. Как пишет Александр Баунов, «Дераа — суннитский регион и к тому же бедный…, давний исторический оплот партии «Баас», прочно встроенный в старый режим, в его поощрительные и распределительные механизмы, и, следовательно, пострадавший от их отмены». Причиной недовольства была, очевидно, не сама диктатура, а ее видоизменение, реформы. Он же приводит удачную аналогию: расстрелянный советской армией бунт в Тбилиси в защиту доброго имени Сталина в 1956 году в современной грузинской истории рассматривается как часть борьбы грузинского народа за свободу, о чем в Тбилиси висят соответствующие памятные знаки.

Биографии статусных «обиженных», которых автор упоминает, тоже весьма красноречиво говорят о том, что их претензии к младшему Асаду пролегают отнюдь не по линии недостаточного уважения последним принципа разделения властей и норм парламентской демократии. Халим Хаддам — вице-президент в течение 20 лет, еще с Асада-папы, в качестве прокурора выносил смертные приговоры политическим оппонентам; а теперь вот жесткий оппонент режима, «беспощадно осудил нынешний режим за многочисленные ошибки и преступления». Бывает такое… Рияд Хиджаб, бывший премьер, уже при Башаре возглавлял комитет по подавлению антиправительственных выступлений.

Да, местные силовики в Дераа пошли по злому сценарию, хотя можно было по-доброму, и создали проблемы центральной власти. Последняя, в итоге, поддержала силовиков; тут логика понятна. Но это отнюдь не отменяет того, что в Дамаске изначально не стремились к крови.

Рискуя злоупотребить цитированием статьи Баунова, тем не менее, еще раз это сделаю: она как будто написана в полемике с Владимиром Журавлевым, даром, что вышла раньше. Его выводы кажутся мне вполне взвешенными и разумными.

«Даже сейчас, на четвертый год войны, Дамаск, за исключением пары бедных предместий, по-прежнему сохраняет лояльность правительству: жители не горят желанием, чтобы их пришли и освободили умеренные исламисты из регионов… За время войны позиции власти в Сирии где-то утрачены, а где-то, наоборот, окрепли: целые регионы и группы населения связывают с властью свое выживание. Если весной 2011 года в Латакии были демонстрации, теперь ее жители, в большинстве алавиты, сами не понимают, как их угораздило.

В отличие от Египта и Туниса большая часть армии и полицейского аппарата не отказала в поддержке власти. За те же годы оппозиция радикализовалась. В марте 2013 года шейх Моаз аль-Хатиб, бывший имам мечети Омейадов в Дамаске, авторитет и для суннитов, и для шиитов, и для курдов (и даже христиан), ушел с поста главы Национальной коалиции сирийской оппозиции после обвинений в предательстве: он призывал закончить войну переговорами с правительством. С тех пор у оппозиции и близко нет такого общепризнанного авторитетного лидера. В таких условиях делать ставку на военную победу оппозиции над Асадом — это заменять один репрессивный режим другим и одних беженцев другими. Продолжать войну на уничтожение против режима, который до ее начала занимался либерализацией и добровольно сближался с Западом, так же разумно, как, пропустив Сталина и Брежнева, объявить третью мировую войну Горбачеву за подавление демонстраций в Тбилиси и Вильнюсе».

Помимо собственно Сирии, автор высказывается и об арабах в целом. Пишет, без особой натяжки, как о неких полулюдях, которые чем больше поубивают друг друга, тем будет лучше:

«Разумеется, ничего хорошего не представляют из себя и сирийские сунниты. Все там дикари»;

«Зеленые» дикари ничем не хуже алавитских…;

«Меня не особо заботила бы внутренняя война в Сирии. Шииты с суннитами воюют уже тысячу лет, будут воевать и следующую. Эта война совершенно не касается белого человека…».

Близок ли последовательному либералу подобный подход? Не уверен.

Раньше это был подход европейцев — не только к арабам, но и вообще ко всем колониальным народам. И в этой колониальной истории «белых людей» есть моменты, о которых многие их них не любят вспоминать. И дело здесь вовсе не в порочных арабах. Именно такой подход реализовывался, в числе других, к незлобивым, неагрессивным и трудолюбивым, в большинстве своем, жителям Юго-Восточной Азии. К коренным жителям Тасмании, которых больше нет на свете. Совсем. «Белые люди» при отступлении из Бирмы в 1942 году вывезли все продовольствие, чем обрекли на голодную смерть несколько миллионов людей; вырастивших, к слову, вывезенное.

Теперь в Европе про «дикарей» давно не говорят, да и думает заведомое меньшинство. Но говорят в Израиле, видящим себя главным оплотом демократии на Ближнем Востоке. Понятно, что разговор это долгий, и рассматриваемые статьи не про это, но мне видится, что именно создание Израиля изменило арабский менталитет, в какой-то мере изуродовав их сознание. Многие далекие от арабо-еврейских отношений и от политики западные путешественники, бывавшие на Ближнем Востоке как в конце XIX-го века, так и в 20-х, 30-х годах прошлого, рассказывают об арабах, в том числе палестинцах, как о приятных, прямодушных и трудолюбивых людях. Яркие воспоминания оставила, например, Агата Кристи, путешествовавшая в 1930-е годы по территории современных Сирии и Ирака. То, что европейцы, допустив массовое убийство евреев у себя в Европе, решили расплатиться с последними предоставлением им государства на Ближнем Востоке, жители которого точно к Холокосту никакого отношения не имели, воспринималось и воспринимается арабами как величайшая несправедливость. Средний израильтянин — такой же восточный человек, с выраженной национально-этнической сплоткой, когда свой всегда прав уже только потому, что он свой, неспособный на компромисс и имперское великодушие. Палестинские арабы, без конца жгущие шины и потерявшие, кажется, способность работать — это, в каком-то смысле, социальные инвалиды 1948 года. К слову, если немного отъехать от Израиля, даже палестинцы становятся другими. Я видел их в Иордании, это приятные люди, почти всегда готовые бескорыстно прийти на помощь и ничем не напоминающие профессиональных безработных жуликов из Восточного Иерусалима.

Возвращаясь к Сирии. Когда либеральный блогер Носик пишет, что чем больше будут убивать сирийских женщин, стариков и детей, тем лучше, потому что они «представляют опасность для Израиля», я даже и не знаю, что тут сказать. В современном мире подобное разрешено говорить и писать, если речь не идет о заведомых париях, типа агитаторов и пропагандистов ИГИЛ, только евреям, получившим после Холокоста роль универсальной жертвы. Но насколько нам, либералам, стоит повторять человеконенавистнические эскапады Носика и других таких же? В светской Сирии люди жили, учились, работали, растили детей, и я совершенно не вижу причин радоваться тому, что сейчас там случилось.

В заключении предложил бы задаться вопросом: а с чего мы взяли, что нас-то американцы и европейцы считают «белыми людьми»? Возможно, мы в их глазах такие же полуазиаты, с мутной историей, скептическим отношением к демократическим институтам в настоящем и неясным будущим, со всеми вытекающим отсюда последствиями? Такие же дикари.

Надеюсь, особо не огорчил читателей. Собственно, мои тезисы также носят дискуссионный характер, и я надеюсь, что сайт Gaidar — в отличие от Государственной Думы — как раз место для дискуссий. Авторы проекта много делают для преодоления ряда традиционных стереотипов «Пархомбюро» - русофобии, поиска «русских фашистов» при одновременном преклонении перед национализмом малых народов, поддержки 282-й статье УК и т. д. Но хотелось бы, чтобы мы шире смотрели и на коллективный Запад. Сирийская трагедия — и здесь мы, кажется, согласны с Владимиром Журавлевым — продемонстрировала безответственность его нынешних правителей. А до этого была Ливия, в которую западная коалиция пришла (или, точнее, прилетела) защищать права человека, попранные малосимпатичным режимом Каддафи. Теперь страна разорвана на куски, никаких прав у простого человека там нет вовсе, но острого беспокойства по этому поводу мы почему-то не видим.

Важно спокойно и без штампов оценивать политику Запада, в том числе быть готовым оценивать ее критически. В этом нет ничего дурного, не нужно искать в этом априорного следования путинской пропаганде. Наличие своего взгляда, отличного и от телевизора, и от «Эха Москвы», только поможет нам в диалоге — друг с другом и со всеми, кто искренне стремится разобраться в происходящем.