Егору Гайдару 19 марта 2017 года исполнился бы 61 год. К сожалению, он ушел от нас раньше. Давайте вспомним о нем, и, самое главное, о том, что он сделал для страны.

Бытовые критики личности Гайдара не особо оригинальны в своих аргументах. Одни вспоминают, что он был выходцем из номенклатурной семьи (дед — командир красной армии, а затем известный писатель, отец — контр-адмирал). Другие, что Гайдар работал руководителем экономического отдела журнала «Коммунист», а потом, мол, стал критиковать коммунистов. Третьи намекают, что Гайдар — то мол, был не особо и русским. Четвертые вспоминают Машу Гайдар и ее извилистый жизненный путь. Но — last but not least — конечно, вспоминают экономические реформы 1992 года в контексте того, что «Гайдар ограбил страну» и еще, иногда, «вот потому либералы так непопулярны».

Для начала, кратко, ответим на первые четыре претензии, а потом перейдем к главному, чем Гайдар вошел в историю — к экономическим реформам.

Да, Гайдар не был сыном простого работяги. И это, наверное, неплохо — еще в детстве ему довелось побывать за границей (отец работал корреспондентом «Правды»), выучить языки. Но он и не был сыном члена Политбюро. Свою карьеру он сделал не в сфере, где отец мог оказать ему протекцию — в армии или журналистике, а в экономике, где ему пришлось всего добиваться самому. И давайте в ответ спросим критиков: господа, а среди ваших родственников случайно не было членов КПСС? Вы все потомки белой эмиграции? Какое право вы имеете на упрек? Наши предки, да, жили в оккупированной коммунистами авторитарной стране, и за исключением нескольких тысяч советских диссидентов, вынуждены были действовать в рамках системы. Работать в журнале «Коммунист», а не в журнале «Буржуа», таких и не было в то время. Вот у Володи Путина, по его собственным словам, папа работал в НКВД, в славные годы войны, когда чекисты занимались заградотрядами и поджогами деревень в рамках тактики выжженной земли, Путин — потомственный чекист. Вы не хотели это обсудить? Ах, не хотите, потому что сами за Путина. Ну, хорошо, спасибо, ясно.

Насчет «еврейства» Гайдара все совсем просто. В родне Гайдара еврейкой была только одна бабушка, вторая жена Аркадия Гайдара Лия Соломянская. Ни Аркадий, ни Павел Бажов и Валентина Иваницкая, родители жены Тимура и матери Гайдара, Ариадны, евреями не были. Таким образом, даже по Нюрнбергским расовым законам, принятым Гитлером в 1935 году, никаким евреем Гайдар считаться не мог (они, напомню, устанавливали, что еврей это тот у кого трое из родителей его родителей евреи). Вы большие сторонники расовой чистоты, чем был Адольф Гитлер, господа? Ну тогда хотелось бы для начала ознакомится с вашей родословной, а то получится как выше с «белогвардейцем Путиным», неловко. А про то, что Гайдар был человеком русской культуры, не говорил на иврите и не исповедовал иудаизм, наверное, и говорить не стоит, но все же скажем для полноты.

Политическая карьера Маши Гайдар, как бы к ней ни относиться, развивалась без участия отца. Да, понятно, что фамилия в среде, где отца уважают, давала определенные плюсы, но не все же дети лидеров СПС пошли в политику. И нельзя сказать, что она занимала в СПС какие-то величайшие позиции — она была рядовым членом Политсовета. Дальнейшая ее судьба в виде работы на руководящей должности в Одесской области Украины спустя много лет после того, как отец умер? А при чем тут Егор Гайдар? Неправильно воспитал, должна была идти в «ополченцы ДНР» в окоп под Славянском? Это, знаете, дело вкуса, не об этом наша статья. А вот теперь, собственно, о главном.

2 января 1992 года случилось, пожалуй, главное событие, которое связывают с Гайдаром — либерализация цен. Исчезли пустые прилавки и очереди, исчезло унизительное «доставание» продуктов. Нынешней молодежи трудно поверить — но, свидетельствую своими глазами, в СССР к концу его существования дефицитом стало практически все: нормальная одежда и обувь, которые не стыдно одеть, мясо и рыба, которое можно есть (а не издевательские объедки, называемые «суповыми наборами»). В декабре 1991 года я лично стоял часами (!) в очередях за хлебом, происходило это в Ставропольском крае. Население России, что важно помнить, реформы поддерживало, а не отвергало — свидетельством чему являлся апрельский референдум на котором за поддержку Бориса Ельцина проголосовало 58.7% - больше, чем на выборах президента РФ в июне 1991 года, а на вопрос «Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года?» да ответило 53% населения. Это очень приличные цифры, это куда больше, чем набирает на выборах большинство американских президентов. Да и 15.5%, полученные «Выбором России» на парламентских выборах 1993 года, остаются для либералов пока недостижимой планкой. Гайдар не сумел пройти в парламент в 1995 году, однако в 1999 году — и это единственный пока случай в современной истории, смог туда вернуться как один из лидеров Союза правых сил (на выборах Гайдар возглавил московскую часть списка). Негативное восприятие реформ пришло потом — когда товары в магазинах стали привычным делом, как и наглая клевета на реформаторов начала 90-х по государственным телеканалам.

Становление базовых институтов рыночной экономики, затянувшееся в России на все девяностые, чрезвычайно интересно для экономистов, историков и всех тех, кто интересуется политико-экономическими транзитами. Во-первых, опыт рыночных реформ является уникальным в том смысле, что выход из плановой экономики социалистических стран был исторически беспрецедентным явлением. Большинство видных западных экономистов — такие как Йозеф Шумпетер или Пол Самуэльсон, кстати, не предсказывали крах советской экономики и допускали, основываясь на вздорной советской статистике, чуть ли не победу социалистических стран в соревновании за экономическую эффективность. Сформировавшись после Второй мировой войны в окончательном виде, «соцстраны» при определенных различиях совпадали в том, что в них была отменена или резко сужена до каких-то мелких ниш вроде торговли продукцией личных хозяйств на рынке свобода ценообразования, заменявшаяся централизованным планированием, производством и распределением. О бизнесе в сегодняшнем смысле этого слова жители СССР и других соцстран знали лишь понаслышке. В старой марксисткой логике, можно смело говорить о смене формации, настолько масштабным было это явление. Предстояло воссоздать в стране институт частной собственности. Во-вторых, реформы осуществлялись в ситуации стремительного саморазрушения административно-командной системы. В конце 1991 года вы могли требовать от государственного предприятия привезти продовольствие для снабжения населения в государственном магазине, но продовольствия вам не везли. Цены стремительно растут: по итогам 1991 года, еще не учитывающим эффект освобождения цен, инфляция составила 160%. В 1991 году введены ограничения на снятие средств населения со счетов Сберегательного банка и средств предприятий со счетов Внешторгбанка, в условиях, когда Правительство СССР начало тратить их на финансирование дефицита государственного бюджета. Товарный дефицит приобрел всеобщий характер, распространившись на такие категории продуктов, как мясо и мука. Падение валютных доходов бюджета вело к проблемам с закупкой импортных товаров, начиная с масштабно импортируемого в СССР зерна. Это разрушение шло и по «вертикали» (от правительства вниз по иерархиям), так и по горизонтали — распад СССР означал необходимость создания институтов российского государства, которые в РСФСР находились в зачаточном состоянии. Например, такой позабытый всеми вопрос, как введение национальной валюты вместо «рублевой зоны» бывшего СССР. Времени на долгие дискуссии, которые велись политиками и экономистами в Правительстве СССР при Михаиле Горбачеве, не оставалось. В-третьих, рыночные реформы в России осуществлялись одновременно с переходом к демократическому правлению, что принципиально отличало их от реформ, к примеру, в Китае или Вьетнаме. Это создавало не только хорошо известные достоинства, такие как возможность получения правительством широкого спектра конкурентной информации для принятия решений, но и совершенно понятные риски — власть не была всесильной, ее возможности были ограничены, проблема создания социальной базы реформ и ее электорального представительства стояли в полный рост. Болезненность трансформации была очевидна: предстояла гибель существенной части советских предприятий. Фактически, если говорить об итогах десятилетия, большинство трудоспособного населения нашло себе новую работу. Вместе с тем, открывались и новые возможности для людей, возник ранее не существовавший комплекс личных свобод — право на предпринимательскую деятельность, право смены места жительства вплоть до выезда за границу, право получения любой информации без политической цензуры, произошла массовая приватизация жилья. На смену дефициту, делавшему невозможным приобретение многих товаров ни за какие деньги, пришло товарное изобилие. Однако для того, чтобы им пользоваться, нужно было иметь доходы, а с этим — особенно в бюджетной сфере — возникали проблемы.

Курс экономических реформ, предложенный реформаторами и одобренный Борисом Ельциным был основан на двух программных документах — «Стратегия России в переходный период» и «Ближайшие экономические перспективы России». В чем он состоял?

Команда реформаторов при поддержке президента России Бориса Ельцина избрала курс на форсированное создание России как независимого государства при сохранении политических связей со странами бывшего СССР. Россия зачастую оказывала им экономическую помощь, но не признавала никаких ограничений своего экономического суверенитета в пользу каких-то наднациональных структур. Это было, можно сказать, революционное решение. И общественное мнение внутри страны, и обеспокоенные развалом СССР иностранные державы выступали за призрачный путь совмещения политического суверенитета при делегировании экономического каким-то коллегиальным национальным структурам. Так, например, МВФ активно выступал за сохранение рублевой экономической зоны на постсоветском пространстве. Фактически же, начиная с 1992 года, республики бывшего СССР стали выпускать собственные деньги, сохраняя одновременное хождение рубля, то есть появилось множество эмиссионных центров. К середине 1993 года Россия в целом установила полный экономический суверенитет после того, как взяла под контроль и возмездную основу выдачу кредитов Центрального банка государствам СНГ.

Вторым важным выбором стал принципиальный отказ от поисков «особого пути» существования экономики, и выбор пути построения капиталистического общества, основанного на свободном обмене товаров и услуг, за исключением регулируемых государством цен монополий. Президентские указы «О свободе торговли» и «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР» создали для этого правовую базу. Государственная собственность подлежала приватизации. Исключения делались для некоторых предприятий военно-промышленного комплекса, государственных банков и инфраструктурных государственных компаний, но даже для них предполагалось их акционирование и приватизация неконтрольного пакета акций. Указом президента были утверждены «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год», а летом 1992 года был принят закон «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации». Процесс либерализации цен был довольно быстрым, начавшись в январе 1992 году за рядом изъятий, касающихся энергоносителей, зерна, хлеба завершился, фактически, в два года. Приватизация же растянулась на долгие годы. Важно то, что многие и в России, и за рубежом выступали за иной курс, суть которого состояла в некоем ремонте разрушающейся социалистической экономики, «наведении порядка» и так далее. Грубо говоря, эти люди верили в то, что можно придумать вместо «неправильных» оптимальные государственные цены и заставить предприятия масштабно выпускать и сбывать по ним продукцию. Многочисленные предыдущие попытки, в том числе безуспешное с точки зрения преодоления дефицита повышение цен на 60% правительством В. Павлова в апреле 1991 года ни в чем их не убеждает.

И, наконец, третьей была избрана следующая последовательность действий: либерализация цен, финансовая стабилизация, бюджетная консолидация и приватизация. В целом, это соответствовало опыту уже начавших двигаться по пути реформ стран Восточной Европы. Предполагалось, что первостепенной задачей будет создание рубля как полноценного платежного средства и прекращение гиперинфляции. Затем произойдет балансировка бюджетной системы: ее расходы будут снижены, доходы сбалансированы и будут взиматься полноценными налогами, а не обеспечиваться бесконечным включением печатного станка. Затем произойдет приватизация: малая (путем передачи небольших предприятий и земельных паев трудовым коллективам), ваучерная (передающая трудовым коллективам предприятий от 10 до 51% акций в зависимости от одного из трех выбранных коллективом вариантов, а остальные реализовывающие за приватизационные чеки) и денежная (базой для которой, как предполагалось, станут закрепленные в федеральной собственности пакеты акций крупных предприятий в 51%, 38% и 25,5%). Практически, однако, эта последовательность была осуществлена лишь частично — в части либерализации цен. Политическое противостояние, разворачивающееся в стране уже в 1992 году, привело к тому, что все остальные процессы разворачивались одновременно. Финансовая стабилизация затянулась до марта 1995 года. Бюджетная консолидация произошла лишь к 2000 году, когда был зафиксирован профицит бюджета, уже после девальвации и дефолта августа 1998 года на ином уровне государственных расходов. Малая приватизация завершилась к 1994 году, ваучерная приватизация прошла в 1992 — первой половине 1994 года, а денежная имела место с 1995 года и некоторые ее планы, как например знаменитый по газетным заголовкам «Связьинвест», не выполнены до сих пор. План реформ 1992 года таким образом затянулся на десятилетие, но в целом выполнен.

Среди экономистов в России и мире шли и идут активные споры относительно адекватности экономической реформы в России. Не менее спорным вопросом, однако, является и политическая составляющая реформ. Избранный в 1990 году съезд народных депутатов РСФСР, который сам из своего состава избирал Верховный совет, которому были делегированы законодательные полномочия, избирался в условиях власти КПСС по недемократическим законам, предполагавшим, например, возможность безальтернативных выборов и выдвижение кандидатов в депутаты от трудовых коллективов, напомним, бывших государственными. Он вобрал в себя как реформаторски настроенных депутатов, избранных на альтернативных выборах в основном в крупных городах, так и существенную часть провинциальной номенклатуры КПСС. Избранный президентом России в первом туре в июне 1991 года Борис Ельцин обладал существенно большей легитимностью, однако Конституция РСФСР фактически предусматривала форму парламентской республики. В Эстонии после обретения независимости в аналогичной ситуации провели досрочные парламентские выборы, использовав как предлог то, что прежний парламент избирался еще во времена СССР, а теперь нужен новый парламент новой страны. Но в РСФСР такой аргумент работал плохо. Да и не факт, что проведение выборов весной 1992 года, даже если бы их удалось «продавить», дало бы принципиально иной результат, электоральная ситуация была уже не та, что в сентябре 1991 года.

В условиях массового энтузиазма после ликвидации КПСС на пятом съезде народных депутатов РСФСР в ноябре 1991 года Борису Ельцину были предоставлены чрезвычайные полномочия, в частности, полномочия по назначению губернаторов и выпуску указов законодательной силы, одновременно он был утвержден премьер-министром. Но сроком этих полномочий был всего год, и еще до его окончания развернулось противостояние с парламентом, завершившееся краткосрочной гражданской войной в октябре 1993 года. Новая Конституция предоставляла президенту большую власть, однако на протяжении всех девяностых годов он так и не имел большинства в законодательной власти. «Выбор России», затем «Наш дом — Россия» так и не получили поддержки большинства избирателей, хотя Борис Ельцин и сохранил полномочия Президента, победив коммунистов на выборах 1996 года. Пожалуй, то, что в парламенте 1993 года, наполовину состоявшем из одномандатников, не удалось сначала добиться лучших результатов по спискам, лучше выступить по округам, а затем хотя бы сколотить машину для голосования для реформаторов (в принципе даже из того что было, это возможно, так как жестко антиреформаторское крыло КПРФ-аграрии-ЛДПР насчитывало примерно 205 человек из 450), стало огромной бедой. Впоследствии Виктор Степаныч Черномырдин покажет, как сколачивать коалицию под принятие бюджета, раздавая деньги. Но Гайдар, конечно, был для этого слишком большим идеалистом.

Возник замкнутый круг «отсутствие результатов реформ — отсутствие поддержки избирателей — отсутствие поддержки реформ в парламенте». И в этом была, пожалуй, главная проблема реформ 90-х.